Попробую пробежаться и подвести некоторый итог некоторым предыдущим событиям и скажу пару слов про современные восточные деспотии, околосветские диктатуры, Ли Куан Ю и даже про нашу, ласковую, как грядущий май, мохнатую и сочащуюся клептократическую диктатуру.

В Йемене всё интересно даже не тем, что к этой ситуации не слишком подходят привычные рамки «либеральной» (пусть будет именно в кавычках, потому как термины «лево–либеральный» уточняют, но и запутывают) прессы, а также рамки терроризма, радикализми и т.д. и т.п.

Уже теперь непонятно кто, зачем и на какой стороне. Даже тем теле–экспертам, кто любит рассуждать про восточные сложности, с придыханием и расстановкой обозначать где какие племена и в каком государстве с каким процентом, презрительно щуря глаз на собеседников и теле–аудиторию. Где, с какой стороны и куда смотрят все участники, где сунниты, где шииты, где Аль–Каида, саудитты, США, и где все остальные интересы? Всё изрядно смешалось.

Остаётся только классическая проблема восточной диктатуры, современной восточной диктатуры и диктатуры вообще.

С диктатурой проблема в том, что она как правило (исторически) не решает общественных противоречий, а только запирает, запаивает их в какие–то жесткие границы, рамки. А в них эти проблемы перерастают в недовольство, недовольство в ропот, а ропот в восстание, которое вскипает, и на крышку приходится давить сильнее и сильнее; а чем сильнее давишь, тем сильнее всё продолжает бурлить и пениться. Рано или поздно диктатура либо прямо дает слабину (вождь превращается в безумного старикана или просто помирает) или подвергается эрозии (неправильный «преемник», номенклатура начинает внутреннюю грызню, возникает внезапно чудо–интернет, позволяя самоорганизовываться на уровне, который закостенелая власть не может контролировать). И это как раз тот момент, когда, подавляемое недовольство выплёскивается за пределы котла и становится заметно «мировому сообществу» и всяким прогрессивным СМИ.

Тут как раз вступает в дело следующая историческая закономерность: диктатура эта сама не строила и не допускало никаких параллельных правительству гражданских структур: народ старательно был обучаем находится на уровне «безмолвствие»: не уметь и не желать управлять страной, и вообще думать об управлении. Народ, разумеется, правит так, как умеет. Или так, как не умеет. Случается живописный (в красных тонах) хаос и охлократия: ни страна, ни население не готовы к демократии; вместо гражданского согласия и совместной деятельности на общее благо каждая социальная группа, а на востоке народность или племя, загребает всю власть и территорию, которая под пузом, огрызаясь на всех остальных. А если ещё и сакраментальное «разделяй и властвуй» было оружием свергнутой диктатуры, и вообще страна, «стонавшая» под проклятой развалившейся диктатурой, была лоскутная, как этнически, так и религиозно (как Ирак), то начинается полный замес. Это относится как к дню сегодняшнему и всяческим арабам, так и (с некоторыми поправками) и к пост–советскому пространству.

Есть в этой картинке одно исключение: либеральный или просвещенный диктатор, жизнь положивший на направленное и жесткое воспитание своего народа, и за поколения приучивший его отвечать за себя, как, например, почивший диктатор Сингапура, но как часто оные водятся в современном мире, а, если и водятся, то как часто могут не соблазниться пожизненным правлением? Да и может ли крошечный, островной Сингапур, произросший из черепка британской империи (образец системы государства, образец права) вообще быть примером? Как–то вроде бы все бывшие британские колонии в основном обходятся в 21–веке без кровавых народных бань.